Антон Кротков - Воздушный штрафбат. В небе заградотрядов нет…
Под взрыв всеобщего хохота смутившийся пилот принялся оправдываться, что, де, мол, наверное, ему почудилось, будто вражеский истребитель потерял воду и падает.
Нефёдов взмахом руки прервал его:
– Садись уж, фантаст! И учти, Одесса, ещё раз тебе что-нибудь в этом роде почудиться, я те устрою выход на кислород!22
– Командир, не имейте меня за адиота, я всё понял! (ударение на второй слог) – пообещал расскаившийся одессит.
Выяснив вопрос с одним подчинённым, Нефёдов обратился к другому. Глаза его потемнели от гнева, в голосе появилась сталь:
– Почему сегодня снова бросил группу и возвратился на аэродром? Опять мотор забарахлил, оружие заклинило, или живот резко заболел, как позавчера? Учти, Решетников, у нас тут не воспитательное учреждение, а штрафбат… Пойдёшь на сопровождение «пешек» моим ведомым. И не дай бог тебе по дороге потеряться, – лично пристрелю после посадки вот из этого «Маузера»!
– А, по-моему, тут всё ясно, и ваша любительская педагогика будет излишней.
Капитана перебил невзрачного вида полноватый мужчина в очках и с петлицами майора ВВС на гимнастёрке. Внешностью и манерой речи он напоминал конторского счетовода. Майор высокомерно сообщил Нефёдову, что уже поговорил с инженером эскадрильи и выяснил, что самолёт данного пилота совершенно исправен.
– Решетников трус, а вы с ним нянчитесь, – вкрадчиво продолжал особист. – Если вы, как командир не справляетесь, то позвольте особому отделу навести порядок.
– Не спеши, Лакеев – набычился на майора комполка. Он сразу стал похож на бойца, вставшего в боксёрскую стойку: одна нога чуть впереди, подбородок слегка опущен, покатые плечи напряжены и едва заметно шевелятся, будто готовые выстрелить в противника быстрыми ударами чугунных кулаков. – Ты что ли вместо него в бой пойдёшь? Учти, у меня лишних лётчиков нет, чтобы заменить Решетникова.
– Ну, зачем же я – майор слегка обнажил в улыбке зубы и хищно блеснул стёлами очков. – Вместо него на задание пойдёт новенький…
***
Вначале задачу пилотам части поставил командир: они прикрывают группу пикирующих бомбардировщиков, которые должны разрушить созданную немцами ниже Сталинграда понтонную переправу:
– Идём двумя группами: звено Шафирова непосредственно прикрывает «бомберы», моя группа – ударная.
Присутствующий на совещании офицер штаба дивизии уточнил на штабной карте, висящей на стене землянки, место встречи с бомбардировщиками и маршрут движения к цели:
– Вылет через пятнадцать минут, к Волге подходите со стороны села Лучки.
Нефёдов бесцеремонно перебил размеренную речь штабного:
– Сожгут на подходе! Тевтоны нас как раз там и поджидают. Нет, это не годится.
– Вы что же отказываетесь выполнять утверждённый командованием приказ? – лицо штабника от изумления вытянулось.
– Нет, не отказываюсь – пожал плечами капитан. – У меня есть задание без потерь вывести бомбардировщики к переправе. Так позвольте мне самому выбрать маршрут. На моём «Яке» установлена радиостанция, так что я в качестве лидера поведу группу. Всё, братцы, по коням!
Но тут снова заговорил майор-особист. Он сообщил, что за каждым пилотом группы прикрытия будет персонально закреплён бомбардировщик, и зачитал список. Лямин, который был прикомандирован к звену, непосредственно прерывающему «Пе-2», отвечал за «пешку» под номером 12.
– Предупреждаю вас об ответственности, – многозначительно обводя взглядом лица пилотов, продолжал майор. – Тот, чей бомбардировщик будет сбит по дороге к цели или на обратном пути, ответит за это по законам военного времени…
Пока Андрея не слишком волновала висящая над ним с этой минуты ответственность за бомбардировщик. Ведь до встречи с ним ещё надо было долететь! А между тем Лямин ещё ни разу не пилотировал «Як», на который его должны посадить. К его огромному облегчению выяснилось, что в штрафном полку есть только четыре дефицитных истребителя «Як-1», которые закреплены за Нефёдовым, его заместителем и их ведомыми. Остальной авиапарк части составляли сильно потрёпанные «чайки» и «ишачки»23. Поэтому для Лямина так и осталось загадкой, зачем командир спрашивал его об умении пилотировать истребитель Яковлева.
Андрею предстояло идти в бой на «ишачке» с бортовым номером «3». При встрече с новичком пожилой механик самолёта повёл себя так, будто это Лямин нёс персональную ответственность за то, что прежний пилот «тройки» стал жертвой особиста. Техник сухо доложил новичку о готовности машины к боевому вылету. При этом он хмуро глядел лётчику в пуговицу воротника гимнастёрки. Приняв доклад, Лямин подошёл к незнакомому ястребку, пытаясь угадать в его облике знаки удачи или беды. У каждого самолёта – свой нрав и судьба. Одна машина, даже получив серьёзные повреждения, на последнем издыхании мотора вынесет своего пилота из ада боя. А другая – скапотирует24 на ровном месте.
Ещё когда Андрей расписывался в кабинете следователя под согласием не покидать машину над вражеской территорией, он решил для себя, что отныне не будет брать в полёт парашют. «Если самолёт загорится, спикирую на немецкую колонну или батарею, но в плен не попаду» – твёрдо решил Лямин. Перспектива стать причиной несчастий близких ему людей пугала его намного больше, чем возможность смерти.
Чтобы не так жёстко было сидеть на тонком дюралюминиевом кресле, Лямин попросил механика накидать на сиденье каких-нибудь тряпок или чехлов25. Технарь равнодушно, не задавая вопросов, выполнил его просьбу. Он пристегнул Андрея ремнями к креслу и принялся тщательно протирать стекло «фонаря»26, чтобы на нём не было заметно точек, которые лётчик в воздухе мог ошибочно принять за приближающиеся вражеские самолёты.
Неожиданно к самолёту Лямина подошёл командир. Техник сразу спрыгнул с крыла ему навстречу. Он что-то быстро сообщил капитану.
– А ну-ка, самурай, вылазь! – велел Нефёдов Лямину. – Это тебе не гроб, а боевая машина!
Командир крепким матом обложил Андрея и потребовал, чтобы он немедленно надел парашют. Дождавшись, пока Лямин выполнит его приказание, капитан, быстро оглянулся по сторонам и понизил голос почти до шёпота:
– Запомни, салага: ты свою жизнь Родине, матери, невесте, будущим детям должен, а не разным Лакеевым! Не повторяй чужих ошибок, и не думай, что раз тебя в штрафники списали, так ты уже смертник. Мы тут воюем, а не ищем способ побыстрее полный рот земли набрать. Ты меня понял, стажёр?
***
Воздух на высоте 3000 метров был прозрачен. Поэтому видимость была прекрасной. Идущую на соединение с ними группу из 16-ти бомбардировщиков Лямин заметил на расстоянии нескольких километров.
И вот вся формация в сборе. Группа непосредственного прикрытия, в которую входил Лямин, идёт вплотную к «пешкам». При встрече с ними Андрей сразу отыскал глазами бомбардировщик с большой цифрой 12 на фюзеляже и киле, и пристроился рядом.
Ударную группу не видно: она постоянно перемещается, патрулируя воздушное пространство вокруг бомбардировщиков.
И всё-таки недалеко от цели конвой проморгал внезапную атаку противника. Лямин понял, что произошло, лишь когда спикировавший со стороны солнца «Фоке-Вульф-190» открыл огонь. Вначале Андрею даже показалось, что немецкий охотник коварным ударом сбил именно его – 12-ю «пешку»! У Лямина сразу стала мокрой от пота спина. После первого шока и чувства ужаса в душе поднялась волна гнева, возникло сильное желание хотя бы отомстить фашисту за сбитый экипаж бомбардировщика. Но вражеский «эксперт» использовал так любимую немецкими охотниками тактику: «ударил-убежал». В его планы вовсе не входило ввязываться с русскими истребителями в рискованную борьбу на горизонтальных виражах. Всё, что теперь напоминало о подкараулившем свою жертву «Фоккере», это висящая в небе копоть от его двигателя, работавшего в момент бегства на форсаже27.
Андрей стал осматриваться, ища на земле место, где упал его 12-й. Но тут выяснилось, что самолёт с таким номером продолжает лететь! Видимо, во время атаки его пилот успел уйти в сторону, и теперь заветный бомбардировщик просто занимал другое место в общем строю.
«Так кто же сбит? И где его опекун?» – спрашивал себя Андрей, крутя головой. Вскоре он обнаружил, что исчез лидер бомбардировочной группы с надписью: «За Петра Хроменко!» на борту. «Ишачок» под номером «9», пилот которого нёс персональную ответственность за этот самолёт, тоже куда-то испарился. Впрочем, долго ломать голову над тем, куда подевалась «девятка» не было никакой возможности, ибо вдали показалась Волга.
И вот они над фашисткой переправой. Пикирующие бомбардировщики начали работать, выполняя один заход на вражеский понтонный мост за другим. Боевой порядок истребителей над целью – обычный в такой ситуации: группа непосредственного прикрытия – на внешней стороне круга своих бомбардировщиков, другая находится выше «пешек» на случай появления неприятельских истребителей.
